Главная » 2007 » Декабрь » 18 » Грамматико-семантическая валентность и предложения с переменным синтаксисом
Грамматико-семантическая валентность и предложения с переменным синтаксисом
20:22
Автор: Сергей Алхутов
Понятие семантической валентности впервые, кажется, употребил известный советский психолог, один из отцов психолингвистики Александр Романович Лурия. Он имел в виду следующее: слово может быть способным "присоединять" к себе то или иное количество слов. Например, глагол "любить" предполагает два связанных с ним существительных, дающих представление о том, кто любит и кого любит (Вася любит Машу), а глагол "ревновать" - три таковых, описывающих, кто, кого и к кому (Вася ревнует Машу к Пете). Стало быть, "любить" - двухвалентный глагол, а "ревновать" - трёхвалентный.
Между тем, понятие валентности нуждается в уточнении. Для меня очевидно, что существительное в именительном падеже (например, "Вася") может существовать изолированно от других слов, а в косвенном ("Васю" или "Васей") предполагает управляющее им слово - вероятно, глагол, деепричастие или причастие ("Любить Васю", "помыкающий Васей" и т.п.). Аналогично, многие глаголы в неопределённой форме ("идти", "стоять") не требуют связанных с ними слов - они зависают в пустоте. Глаголы в повелительном наклонении, кстати, тоже. Лишь изъявительное и условное наклонения придают глаголу ненулевую валентность (речь идёт о непереходных глаголах - переходные имеют ненулевую валентность и в неопределённой форме, и в повелительном наклонении: "любить" и "люби" подразумевает прямое дополнение).
Таким образом, понятие "семантическая валентность", введённое Лурией, следует расширить до понятия "грамматико-семантическая валентность". Будем считать для скромности, что его ввёл Пушкин, наше всё.
Грамматико-семантической валентностью обладает не "словарное" слово в его основной форме, а слово в конкретной грамматической форме (как химической валентностью обладает не элемент, а его атом с конкретной степенью окисления). Ниже я покажу, почему это важно и к каким результатам приводит.
По валентности можно выделить:
1. Изоляты. Это существительные именительного падежа и непереходные глаголы в неопределённой форме либо в повелительном наклонении ("Вася", "идти", "мужайся").
2. Слова с управляющей валентностью. Для простоты и наглядности назовём её "валентность снизу" (к сожалению, в силу особенностей формата этой публикации, на схемах "верхнее" и "нижнее" положение валентностей отразить не представляется возможным). Таковы переходные глаголы в любой форме ("вытаскивать"; и даже в повелительном наклонении - "вытаскивай!" - (что?) -> "саблю")
3. Слова с управляемой валентностью. Для простоты и наглядности - "валентность сверху". Существительные в косвенных падежах ("саблю" +- (что?) - "вытаскивать"; пусть вас не смущает непривычный порядок слов), прилагательные ("стальной" +- (какой?) - "клинок") В силу особенностей программного кода сайта, не позволяющей использовать открывающую угловую скобку, стрелку влево я обозначил сочетанием +-.
Естественно, одно и то же слово в конкретной грамматической форме может иметь как верхние, так и нижние валентности
("кривую" +- (какую?) - саблю +- (что?) - вытащить"; слово "саблю" в винительном падеже имеет две грамматико-семантические валентности - верхнюю и нижнюю;
Исходя из того, что число и направление валентностей зависят от грамматической формы слова, интересно пронаблюдать за валентностями у омонимов и омоформ. Так, слово "клинок" как неодушевлённое существительное мужского рода может оказаться существительным в именительном и винительном падежах. Это омоформы. В первом случае "клинок" - изолят, во втором имеет одну верхнюю валентность ("вытащить" - (что?) -> "клинок").
Перейду к практической значимости подмеченных свойств грамматико-семантических валентностей омоформ. За счёт такого любопытного свойства омонимов и омоформ, можно попытаться построить предложения, синтаксическая структура которых зависит от того, какое грамматическое значение мы припишем тому или иному слову. Назовём их предложениями с переменным синтаксисом. Ниже приводятся три примера таких предложений и разбираются варианты их синтаксической структуры.
1. Матушка печь хлеб любит. а) матушка - (что делает?) -> любит - (что делать?) -> печь - (что?) -> хлеб б) матушка +- (какая?) - печь - (что делает?) -> любит (что?) -> хлеб (в этом случае "матушка" выполняет ту же синтаксическую функцию, что и "мать" в обороте "родина-мать" - функцию приложения)
2. Титанов мысли не ебут. а) (кто?) -> не ебут - (кого?) -> титанов - (чего?) -> мысли б) мысли - (что делают?) -> не ебут - (кого?) -> титанов в) титанов +- (чьи?) - мысли - (что делают?) -> не ебут -> (кого?)
Особенно любопытным мне показалось то, что в первом и третьем примерах в качестве омонимов выступили слова или, скажем так, сочетания букв, могущие служить как существительными, так и глаголами. В английском языке это явление распространено повсеместно: значительное количество существительных может играть роль глаголов (clock - не только "часы", но и "следить за временем, хронометрировать", и т.п.). В русском языке это явление более-менее случайно, да и слова, обладающие этой любопытной особенностью - не омоформы, а именно омонимы, но их можно найти всё же достаточно много ("шей", "мой", "воем", "роем", "рой", "вой", "течь" и т.п., причём некоторые из них могут образовывать, скажем так, "обратимые" словосочетания, не всегда, правда, осмысленные - например, "роем течь").
Обращает на себя внимание также полисемия матерных слов - для них, в отличие от большинства других слов русского языка, характерно самое разнообразное использование в переносных смыслах. В связи с этим, субъектом действия, обозначаемого матерным глаголом, может становиться кто или что угодно. Так, во втором примере для структуры а) это неопределённое количество одушевлённых субъектов, а в примерах б) и в) - сами мысли. Такая семантическая вариативность способствует, пусть и в меньшей, чем использование омоформ, степени, построению предложений с переменным синтаксисом.
Предложения с переменным синтаксисом более сложны для восприятия, чем с постоянным, поскольку воспринимающему их приходится принимать решение о том, какую из нескольких синтаксических структур ему следует приписать. Если это неясно из контекста (в т.ч. из контекста языковой традиции - например, ни один из вариантов синтаксической структуры не является стилистически предпочтительным), воспринимающий оказывается в ситуации буриданова осла. Традиционно считается, что восприятие такого рода синтаксических конструкций вызывает у человека неглубокий гипнотический транс.
Последнее и определяет наиболее вероятную сферу применения предложений с переменным синтаксисом в литературе - суггестивная лирика.
Возможно сделать из анализа различных структур с переменным синтаксисом и некие идеологические выводы. Так, в недавно опубликованном на нашем портале интервью с Виктором Фёдоровичем Шарковым говорится о различии между древовидной и ризоматической логиками и о том, что последняя позволяет решать более широкий круг задач; вообще, ризоматическая логика - конёк постмодернистов. Между тем, структура предложений, даже если их синтаксис переменный, всегда древовидна. Следовательно, склонность человека к "древовидной" логике зашита в синтаксисе (будем считать, что древовидная логика - это "троянский конёк" грамматиков). Вероятно, для того, чтобы оперировать ризоматической логикой, требуются языки, отличные от естественных человеческих. Пусть об этом скажут программисты.
Впрочем, синтаксис предложений определяется, возможно, далеко не только вертикальными валентными связями. Так, в моём микроисследовании ничего не говорится о сочинительной связи (с помощью союзов "и", "а", "но", перечисления через запятую и т.п.). Но для того, чтобы исследовать её, необходимо разработать иной концептуальный аппарат, не использующий понятие грамматико-семантической валентности и ориентированный на горизонтальный синтаксис.
Все опубликованные на сайте материалы защищены Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах". Ничто из опубликованных на сайте материалов, ни в какой форме не может быть использовано без письменного разрешения автора.
