Вы пророчили мне тюрьму,
превращаясь в прыщавых жаб,
что цветок я не тот сорву,
из под крыльев родных сбежав.

Вы пророчили мне предел –
двадцать пять неуютных зим.
Я разбойничал, как хотел,
но, раскаявшись, стал другим.

Языкам и глазам назло
начертил к смерти новый путь.
В лабиринтах зловещих снов
открывал перед страхом грудь.

И уже не боюсь, когда
в спину камни вражды летят.
Между нами стоят года,
вспоминать о которых рад.