Никогда он усидчивым не был:
просыпался чуть свет,
не любил якоря.
Подавай ему глобус да ребус,
неоткрытые страны,
людские моря!

И навьюченный всеми страстями,
что манили в пещеры
и щерились зло,
пил он жизнь, заедая горстями
- то как соль, то как перец -
рифмованных слов,

Равнодушный к сюжетам дворовым,
младший брат вдохновенья
и хаоса дней,
продвигался от крова до крова,
избегая лишь тех, кто
душою бедней.

Но когда, словно из пистолета,
убивала толпа
за недюжинный ум,
умирал он смертями поэтов,
чтобы снова воскреснуть
под ангельский шум.